Когда на человека огромным пыльным мешком сваливается слово «рак», безусловно важно, как и кто это говорит. Врачи – тоже люди, и сообщать трудные новости умеют не все. Это действительно надо учить в медицинских ВУЗах, в ординатуре, по месту работы.
Вообще выгоревший уставший врач – это очень неполезная терапевтическая опция, вредоносная и порой даже губительная. Сколько раз я слышала истории от пациентов с большим запущенным онкологическим процессом, что они потеряли время после первого разговора с врачом. О чем это говорит? Врач немилосердно и жестко сообщил новости, которые изменят жизнь человека, а дальше уже сам человек не обратился за помощью психологической, посчитал, что не замечать проблему проще и спокойнее. Здесь пациент может напоминать малыша, который играет в прятки, и если не успел спрятаться, просто закрывает глаза и говорит «я в домике». Он бежит от врага, который сидит с ним.
Поэтому моё глубокое убеждение, что «первичное звено» онкологической службы, как и первая учительница в школе, должны быть очень хорошо психологически обучены и обладать человеколюбием и милосердием. А что мы имеем по факту: в большинстве – это изможденные уставшие диспетчера на конвейере. И пациенту важно позволить впасть в ступор или слёзы, потому что он – живой, у него стресс и ему непросто, любому было бы непросто. Просто врач должен понимать, что это нормально, и иметь на столе салфетки, а в расписании время, чтобы сказать пару ободряющих слов и просто объяснить дальнейший план действий.2. Принять то, что теперь ты онкопациент
Итак, после того, как слово «рак» произнесено, дообследования и прочие важные уточняющие диагноз процедуры пройдены, наступает важный момент принятия решения по лечению. Идеально, когда это решение принимается не единолично, а на основе консилиума специалистов.
Странная практика, которая существует у нас – не приглашать пациента на консилиум, а ставить его перед фактом ничего не объяснив – порочна и неверна. Но, чтобы ее изменить, надо изменить систему, начать иначе выстраивать службу онкологическую и прочее.
Но если пациенту ничего никто не объясняет, а просто объявляет день лечения или операции: он имеет права быть в шоке. А значит, истерить, рыдать, задавать нелогичные и эмоциональные вопросы, ругаться, требовать и прочие выплески. Вы ничего не сделали, чтобы избежать этого!
А ведь как все просто: уделить человеку время, объяснить его шаги, раскрыть карты на понятном человеку языке. И тогда он будет помогать вам в лечении своей дисциплинированностью, желанием вылечиться, позитивным настроем и отличным самочувствием.
3. Жить в ремиссии
И еще один очень важный аспект: мы выбрасываем пациентов в обычную жизнь после многомесячного лечения, не готовя их, словно мальчишку, который не умеет плавать, отец выкидывает из лодки на середине озера: плыви, мол.
Онкологическая ремиссия долгожданная и манящая всех пациентов – это тоже непросто и сопряжена со множеством мифов и запретов, которые сами пациенты навешивают на себя, как якоря, что тормозит их обычную прекрасную новую жизнь после и внутри онкологического диагноза.
Отпуская пациента, важно рассказать ему, что можно, а что нельзя, какой план обследований и как часто надо вообще обращаться к врачам, какие симптомы должны встревожить, а что может быть неважным. Как вообще жить и можно ли иметь связь с доктором после. И после такой важной, не штампованной, очень индивидуальной беседы, сто пятидесятый раз развеивая мифы, доктор может быть счастлив и спокоен за пациента, который уходит от него ЖИТЬ, а не существовать между обследованиями.
Но для этого врач должен снова иметь время и ресурс. А еще врач и сам не должен быть в плену мифов, а для этого ему надо постоянно учиться, развиваться, читать, быть «в профессии» активно, а не пассивно, на «старых институтских дрожжах».
4. Психолог в деле
Врачи, благо, стали осознавать, насколько важно и полезно иметь психолога в учреждении, а еще лучше в отделении. Что психолог или психотерапевт – это обязательная история при комплексном подходе к курации пациента.
Сложнее с пациентами. Наш человек – сам себе психолог и друг. «Обратиться к специалисту «по голове», да еще и за деньги, я что психбольной? Я справляюсь!» говорят 80% пациентов, а по факту видно, что не справляются. «Я соберусь!» - утирают они слезы, которые через пару предложений снова начинают предательски литься. И не собираются, и не могут собраться долгое время, а иногда и совсем никогда. А все почему?
Потому что не так-то и просто это: собраться, успокоиться, принять и действовать конструктивно. Для этого и нужен «правильный» специалист. Я считаю, что логистика онкопациента должна быть такой: первичный онколог – психолог – консилиум – психолог – химиотерапевт (хирург) – психолог и так далее.
Хорошо бы и государственные структуры это понимали и пропагандировали психологическую поддержку на обязательной основе. «Наш человек» добровольно не пойдет, его надо слегка подтолкнуть, иногда не слегка, чтобы потом он был легким и эффективным, а главное, полноценным партнером доктора в важном и очень ответственном совместном мероприятии по излечению от рака.
Искренне Ваша, Доктор Лена.